Я считаю, что первая учительница — это важно! Расскажу нашу историю. Манюне с первой школьной учительницей повезло. Это была женщина 75 лет, назвать которую бабушкой ни у кого бы язык не повернулся. Невысокая, слегка полноватая, с прямой спиной, она шла лёгкой походкой по коридору в туфлях на каблучках-рюмочках. Одета безукоризненно. Ни одной вызывающей детали и при этом — модно, со вкусом. Волосы седые, некрашеные, собраны в причёску пучок, но не старушечий, а такой — богатый, даже роскошный. Лёгкий макияж и тёмные очки — она перенесла инсульт и уголок одного глаза был опущен. Чтобы не смущать детей своим видом, учительница и дополнила свой образ тёмными очками.

За неделю наша Марьпетровна выучила всех детей и родителей. Выдавая детей после уроков, про каждого говорила пару фраз, напоминала чем именно этому школьнику нужно позаниматься дома.

Манюня была «способной и очень спокойной» ученицей, а дополнительно нам предлагалось списывать по одному короткому предложению в день — буквально в два-три слова, но каждый день. Внимание у ребёнка рассеянное, при списывании делает ошибки. Нужно тренировать.

Всю дорогу из школы Манюня рассказывала про массу событий, которые произошли за сегодня:

• гуляли по школьному участку и отмечали первые признаки осени;
• переставили цветы на подоконнике, чтобы им было удобнее;
• мальчики говорили девочкам приятные слова, а девочки — мальчикам и ещё много-много всего.

И ещё:

• «Представляешь, оказывается, буква «а» раньше писалась по-другому и даже называлась не так!»
• «Ой, мы сегодня пример решали — обхохотались, там такие ответы смешные получались!».

И так — каждый день!

Тут мы совсем успокоились, поблагодарили Бога за учительницу и так чудесно дожили до первых каникул.

В первый день занятий после каникул обнаружилось, что нашей учительницы больше в школе не будет — второй инсульт — и всё. А у нас в классе — новая учительница Марьпетровна Вторая. Эта девочка была после пединститута и продержалась ровно неделю. Она била детей, обзывала их, закрывала в классе.

Спустя неделю пришла третья учительница Марьпетровна Третья — уже не после пединститута, а после педколледжа. Она была добрая: не била, не орала и не унижала детей. Она к ним тянулась, любила «ооообнимааа-шки!», боялась родителей и мало что могла рассказать на уроках. А ещё у неё был ужасно корявый почерк.

Родители объединились и рванули к директору. Директор лаконично объяснила, что другого учителя в этом году у нас не будет, но она нас «услышала» и будет держать ситуацию под контролем. А кому не нравится — никого насильно не держат. Было в классе 32 человека, осталось 27. Мы остались.

Манюня перестала трещать. После школы она шла молча, отвечая на вопросы односложно. Подробно рассказывала лишь о еде в столовой, о том, как она вжимается в стенку на переменах, чтобы её с ног не сбили…

Спустя неделю я обнаружила на ребёнке синяки продольные по всему телу. Манюня выдавила: «Я об парту случайно несколько раз ударилась, упала просто!» Я пошла в школу. Марьпетровна Третья краснела, смущалась и ничего не могла рассказать внятно. Она не понимала, откуда у ребёнка синяки и поддержала версию, что девочка билась самостоятельно об столы. Проведённое расследование (опрос одноклассниц) выявил, что синяки — дело рук одного мальчика, который постоянно сильно толкает Манюню и она ударяется об столы. Поговорили с мальчиком, родителями мальчика, ещё раз с Марьпетровной III, написали заявление директору. Без толку — синяки лишь усиливались, а ребёнок начал болеть. Ни с того, ни с сего — раз и температура, кашель, насморк.

После болезни Манюня была освобождена от физкультуры, но ей всё-равно нужно было присутствовать на этих уроках — сидеть на скамейке. И в первый же день ей прилетел мяч в голову. Синяк в поллица. Опять тот же мальчик. Опять заявление директору. Мама мальчика извинилась, сказала, что он больше не будет. Синяк прошёл. Болезни участились. Дело шло к маю, до летних каникул оставалось совсем немного.

В этот день из школы ребёнка забирал муж. забрал и привел домой. Смотрю, а у дочери шея в два раза короче, голову она повернуть не может и на вопросы отвечает невпопад. Муж говорит: «Вот, стол на неё упал после второго урока». После второго! А мы узнаём об этом после пятого!

Хватаю дочь и мчимся с ней в травмпункт. Нас тут же госпитализируют: сотрясение мозга, растяжение мышц шеи. Воротник Шанца, уколы и всё по-полной. Три недели стационарного лечения. На этом наш первый класс и закончился.

Я ничего не пишу про учёбу. А её и не было. На дом нам не задавали. В школе полным ходом шла социализация — нужно было учиться выживать. А учёба… такая мелочь! Первый класс, ну что вы, право!

Так что, первая учительница — это важно!

Послесловие. Да, я жалостливая и не скандальная. Я не могу ударить чужого ребёнка и даже пригрозить ему. Я до сих пор думаю, что школьные вопросы и недоразумения должна решать школа. Меня можно порицать. Сама себя ругаю и ничего поделать не могу. Не все люди родились с когтями и жалом.

После травмы Манюня изменилась. Она потеряла всякий интерес к учебе, не могла запомнить даже пару строк и, как оказалось, это было лишь начало наших бед. Дочь не смогла посещать танцы и акробатику, скатилась до двоек в музыкальной школе. А ведь до сотрясения она делала сальто вперёд-назад, была солисткой в хореографическом ансамбле, а в музыкалке — твёрдой отличницей. Как ни странно, английский язык не пострадал — она продолжала им заниматься с усердием и очень охотно, учителя не заметили ухудшения речи и памяти.

Послесловие два. Выбирайте для ребёнка учительницу, а не школу. Хорошая учительница — всё, что нужно по нашим временам. Если бы у нас осталась наша первая учительница, я уверена, не было бы никаких неприятностей и травмы в том числе. И вряд ли мы задумались бы о семейном обучении.